Если Путин помрет, а
Медведев станет президентом
По Конституции 1993 года при смерти/травме «пересидента»
Путина его сменяет премьер-министр Медведев.
Поэтому на случай поражения РФ на ЧМФ-2018 и возможного
инфаркта от этого у Путина (или при отказе Трампа с ним встретиться после
Саммита НАТО в середине июля) помещаю свой материал от 11 декабря 2014 (!) года. Как мечту I've just had a dream!
В нем, несмотря на крах иллюзий повернуть путинскую РФ
лицом к Западу на принципах «мягкой силы», уже даже сегодня есть надежда, что то позитивное
«зерно» прорастет после ухода Путина.
В моей неопубликованной книге «Перспективы «Мягкой
Силы» в России» (здесь идут ссылки на ее отдельные главы) утверждается, что «для
России 2010-х гг. президент Дмитрий Медведев избрал, было, стратегический курс
на модернизацию России. Но он не учел, что именно ненасилие и миролюбие могли и
должны были стать моторами инноваций».
Тема миролюбия Руси сделала, например, американского
историка Александра Янова[1]
«белой вороной» в стаях экспертов по России, что хищно кружат вокруг госказны Белого
Дома и частных фондов в странах НАТО. Но президент Трамп гонит то черное
воронье от госказны и осушает «вашингтонское болото», в котором завелись
лягушки и пиявки путинизма-милитаризма.
Вот почему так актуален тот мой текст от декабря 2014
года. Далее идет без изменений: «Мягкая Сила» всегда была на Руси. Поэтому
реставрация генетического миролюбия русских, славян, да и неславян тоже создает
позитив при созидании в мирное время. А это требует отхода от мобилизационной
модели развития страны».
Генетическая память о ненасилии и миролюбии
Некоторые российские ученые априори
признают нецелесообразными попытки представителей силового сектора
«пессимистически» осмыслить «террор» в качестве неотъемлемого элемента
политической истории чуть ли не с древнейших времен. В связи с этим они
замечают, что возникновение идеологемы «террор» обусловлено развитием
идеологемы «революция», которая сформировалась в XVII-XVIII вв., но никак не ранее.
Парадигма террора как составная часть
революции была изложена в ряде статей двух соавторов - Одесского М.П. и
Фельдмана Д.М[2].
Конечно, приятно и увлекательно, как
утверждают Одесский М.П. и Фельдман Д.М., предаваться изучению
«революционно-террористической» ментальности, абстрагируясь (по возможности) от
политических, экономических, философских доктрин, с которыми ее привычно
ассоциируют — якобинство, социализм, фашизм и т.д.
Но все же ими сделан вывод о том, что,
несмотря на многообразие леворадикальных группировок, исповедующих подобные
доктрины, эти группировки весьма схожи, и очевидное сходство обусловлено общим
управленческим идеалом. Этот идеал близок к тому, что мы называем «террором
офисов». Но у каждого такого «идеала насилия» есть генетические корни. Пока же
этому феномену, увы, не противостоит другой феномен, а именно – идеал ненасилия
или миролюбия.
«Террор офисов» давно до революций XVII-XVIII вв. да и много
раньше апробировался тиранами древнего мира. Насилие и теперь предстает
«проверенным» алгоритмом управления социумом (см. Приложение III о героях «мягкого» контртеррора). А вот алгоритм
управления обществом с помощью «мягкой силы» и невоенными средствами пока еще
только создается.
Но заглянем вглубь веков. Древнерусские
образы власти - при всех различиях – родственны. Даже через «террор офисов» они
реализовывали идеологему миролюбивой сакральной власти. Почему так? Да потому,
что были у населения Руси миролюбивые святые. Да и те «святые воители» не
походили на современных «миролюбивых» милитаристов и атеистов.
Примечательно, что средневековые модели «условной» верховной власти были
распространены по всему христианско-католическо-иудейскому миру. Те же иезуиты
тогда успешно «контролировали полмира – от Португалии до Японии[3].
Но на Руси «условно» светская власть оставили менее заметный след, чем
на Западе того времени. Там власть опиралась в той или иной мере на формальное
одобрение волхвов, цадиков и Папы Римского. Зависимость королей от церковных
иерархов объяснялась их общей заинтересованностью в «полюбовном» решении
земельного и налогового вопроса.
В России же никогда не было особо значимых конфликтов между двумя
«хозяйствующими субъектами» - церковью и властью. Власть «просто» подавляла в
зародыше любые религиозные распри, которые подрывали ее легитимность и мешали
пополнению казны. Таким же образом два тирана – Сталин и Гитлер – начали войну
друг с другом, шизофренически представляя себя в Европе «двумя хозяйствующими
субъектами», которым не нужен был ни Божий, ни земной суд.
Наконец, в отличие от России, на Западе сложилось ясное формулирование
условий, при которых государь наделяется властью, но с условием, что нарушение
неких договоренностей (общественного договора, например) ведет к
приостановлению властных полномочий. Это был один из вариантов «мягкой силы»
для решения споров «верхов».
А в России «верхи» целенаправленно внедряли в генетическую память народа
«идеалы» о неизбежности и даже «пользе» насилия в истории, строительстве
государства и особенно в развитии русской православной церкви. В предлагаемых
властью ученикам средней школы учебнике по отечественной истории под редакцией
Владимира Филиппова заложена именно данная «генетическая» парадигма
безопасности[4].
Но на самом деле, русская революционно-террористическая идеология и
символика «террора офисов» и «терроризма улиц» не только последних двух
столетий, но еще и XVII - XVIII вв. преемственно восходят к религиозному
тираноборчеству XII - XIII в. Пока нет иных материальных доказательств более
ранних периодов, кроме берестяных грамот и «Повести временных лет».
Не вдаваясь в полемику о достоинствах этих документов, заметим, что ряд
русских ученых далекого прошлого считали их ловко скроенной фальсификацией в
угоду исторической кавалькаде цариц и императриц из «варягов».
В силу того, что на Руси модель «условной» власти «варягов» освящалась
покорной ей русской православной церковью и укреплялась «дворцовой»
исторической наукой, «террор офисов» при
самодержавии получил весьма распространенный культурный резонанс. О нем как о
русской «поэтики революции» задолго до событий 11 сентября 2001 года писали
российские ученые Одесский М.П., Фельдман Д.М.[5]
Да, можно говорить о том, что
«террор офисов» русских царей, императриц и императоров ориентировался не на
западные образцы, а на отечественные, якобы генетически «родные и близкие». Эта
«увлекательная» для «силовиков» тема отражена на сайте журнала «Древняя Русь»[6].
Есть и «оборотная сторона медали» в генетике миролюбия на Руси. Это -
религиозное тираноборчество. Оно-то как раз и выступало одним из средств
«мягкой силы» самого русского народа в противодействии внутреннему и внешнему
насилию.
Поиск
корней русского ненасилия в далеком прошлом призван стимулировать
воссоздание и развитие системы общественной безопасности на крепком
историческом (или хотя бы на феноменологическом) фундаменте.
Чем привлекательна такая русская
модель ненасилия? Да, тем, что для нее неприемлемы «священные» реликты первой
холодной войны и «достижения» второй холодной войны. Ведь они «объясняют» и
«освящают» колоссальные непроизводительные расходы, подрывающие экономику страны.
Все это мешает интеграции России в «Большую Европу – от Лиссабона до
Владивостока».
Важными элементами новой парадигмы
национальной безопасности России призваны стать усилия НКО-НПО для формирования
позитивного характера русского этнического патриотизма. Миролюбие у России не
появится и от самобичевания русских за преступления царей и Советской власти
перед нерусскими народами внутри и вне России.
Открытие феноменологией многих
«белых пятен» в истории России позволяет ставить вопрос о наличии ненасильственных
и миротворческих альтернатив даже в «те суровые времена». Эта наука помогает
раскрытию потенциала ненасилия и миролюбия в «коллективном бессознательном» или
генах всего русскоязычного населения России.
Вот почему России нужен механизм
публичного воссоздания истории миролюбия русских. Об этом говорил еще Михаил
Ломоносов, резко осуждавший теорию о «благодатной» миссии варягов-милитаристов
на Руси. Именно оно, русское ненасилие и миролюбие, способно было бы ускорить и
укрепить курс президента Дмитрия Медведева на модернизацию страны при выходе из
международной изоляции, куда страна попала из-за второй холодной войны
президента Владимира Путина с его мюнхенской речью в феврале 2007 года[7].
Многосторонние усилия ученых и
НКО-НПО по созданию альтернативных вариантов национальной и общественной
безопасности могут еще привести к нейтрализации «террора офисов», принципиально
неспособного на создание инновационной демократической России. Лишь без
«террора офисов» новая Россия будет готова к участию в международных
контртеррористических коалициях на принципах «мягкой силы».
Необходим отказ от «силового
патриотизма» и возвращение в политическую практику древнерусской национальной
демократической идеи «покняжил год – и в народ». Такой «возврат в будущее»
станет не только данью почтения существовавшему на Руси гражданскому обществу,
но и импульсом для становления новых инфраструктур ненасилия и миролюбия.
Суть досоветского гражданского
общества заключалась в несиловом, соборном этническом патриотизме на Руси вплоть
до XIV века. Лишь одним этим объясняется
освобождение многомиллионного населения страны от 300-летнего
монголо-татарского «точечного» господства через русских наместников.
Веками власти внушали населению
России идею послушания иностранным по происхождению «помазанникам Божьим» или
правящим (назначенным Золотой Ордой, Москвой или Петербургом) элитам.
Довольно долго официальная Церковь
называла ересью социальные и иные протесты против «Богом избранной» власти,
опиравшейся на вооруженную поддержку и даже родовые связи чужеземцев. Культ
силы узаконенного «террора офисов» до сих пор поддерживается широкой
православной общественностью России и даже зарубежной РПЦ. Хотя сама РПЦ
призвана служить идеям ненасилия и подлинной (без оружия) «любви христианской»
даже к иноверцам.
По законам феноменологии при
гипотетическом господстве староверов в жизни России у русских людей не было бы
многих войн, поскольку староверы стояли и стоят за ненасилие.
Но, увы, еще Александр Солженицын сделал горестный
вывод: «Ленинская революция в России староверческой была бы невозможна...
В никоно-петровской же России, с ее культом насилия, ужаса и
дезинформации, революции=перевороты=реформы, как испытываем, неизбежны». И
далее он рассуждал так: «Можно ли говорить о веротерпимости и культуре мира
там, где три века назад на дворах никонианских архиереев стояли целые аллеи из
ледяных статуй, заживо замороженных старообрядцев, о чем свидетельствует
славянофил Ю. Ф. Самарин? А все эти небывалые «Соборные деяния на
Мартина-армянина», все эти несчетные книжные подлоги, все эти иконы, где Иисус
Христос исконно был изображен с двуперстным благословением, которые
впоследствии оказались богохульно замалеваны малаксой, вся эти многовековые
неправды, вымыслы и клеветы, ради мира ли и любви вершились? Жить во лжи, разве
во славу Божию и по Слову ли Его?»[8].
Но можно ли бороться с насилием без применения силы?
Старообрядчество на это ответило утвердительно. Каким образом? Только
словом. Современный старообрядческий философ А. В. Антонов емко сформулировал
это убеждение в формуле «противление злу ненасилием» в статье «Старообрядчество
и новое мышление», где писал: «...Для старообрядческой литературы характерны
книги, содержащие стенограммы, конспекты собеседований или тексты, имеющие
вопросно-ответную форму, где мнения противоположной стороны представлены во
всей неприглаженной силе... Старообрядец не только не избегал полемики, но с
готовностью устремлялся ей навстречу. И это не было лишь страстью к
препирательству. Во время публичных собеседований за выдающимися
полемистами-начетчиками наблюдали многочисленные слушатели (достаточно
подготовленные, чтобы осмысленно следить за ходом диалога), что придавало
богословским прениям характер всенародного действа, чего-то подобного ожившим
платоновским диалогам, только с реальными, а не с выдуманными персонажами...
Сохранились воспоминания о том, как старообрядцы, отправляясь на диспут в
соседнюю деревню, в качестве «духовного оружия» везли с собой по нескольку
подвод книг»[9].
Выдающийся ученый Алексей Панченко писал о том же неистребимом миролюбии
староверов и иных противников «террора офисов» при Петре Первом и его
последователях. В своих посмертных набросках он писал, что хочет эмигрировать в
Древнюю Русь от современного милитаристского мракобесия[10].
Будущее развитие России связано с
моделями ненасилия и миролюбия. Но для реализации такой перспективы нужна
широкая научно-образовательная структура, которая занималась бы распространением
и закреплением моделей русского миролюбия.
В декабре 1986 года член ЦК КПСС
Александр Яковлев бросил своеобразный вызов многовековой инерции насильственной
модернизации России: «Речь…идет не только о демонтаже сталинизма, а о замене
тысячелетней модели нашей государственности»[11].
Предлагаемая феноменология ненасилия
и миролюбия России может это сделать быстрее и лучше, чем это попытались
сделать бывшие члены ЦК КПСС в рядах «прорабов перестройки». Третий сектор
быстрее партий и государственных учреждений добьется конвергенции различных
практик ненасилия в стратегию «мягкой силы» для противостояния новому террору.
Феноменология ненасилия
- «щит и меч» российского Третьего Сектора и Среднего Класса
Центрами теории и практики ненасилия
становятся многие НКО-НПО, староверческие и т.п. церковные общины, другие
негосударственные круги, составляющие глобальную сеть сторонников ненасилия.
По состоянию на май 2011 года насчитывалось не менее 190 движений,
организаций и групп «за ненасилие» в 63 странах. Полная база данных обо всех
этих группах и бригадах мира - Peace Groups & Peace Brigades - находится и постоянно пополняется
администраторами социальной сети Global Non-Violence Network. Сам портал зарегистрирован в г. Северный
Карлтон, Австралия.
Среди российских сторонников
ненасилия и миролюбия Рабочая Группа по управлению и предотвращению конфликтов
в СНГ, Московский правозащитный Центр «Мемориал», Мирные силы ненасилия,
Европейское сетевое сообщество помощи гражданским мирным инициативам и т.п.[12]
Давно сложилась в Канаде и действует
по всему миру Международная сеть по изучению культур (ICRN – International Cultural Research Network). С 2006 года в Париже регулярно
собираются участники «Салона мирных инициатив»[13].
А всего в мире действует несколько
десятков тысяч, если не сотен тысяч НКО-НПО, целью которых является достижение
мира без насилия. Они проводят семинары и конференции по «строительству мира» у
себя и за рубежом.
«Мягкая Сила» с
«Интернет-кулаками» против террора
Да, XX век дал множество примеров могучей силы ненасилия при свершении
политических и социальных революций. Но в начале 2010-х гг. вместе с успехами
ненасильственных революций в ряде арабских стран и ликвидацией террориста №1
Усамы бин Ладена завершилась гегемония международного терроризма, которой противостоял
не менее опасный для гражданского населения глобальный «террор офисов» в
формате рыхлой антитеррористической коалиции.
С января по июнь 2011 года весь мир
увидел стремительное, буквально рекордно быстрое развитие движений ненасилия в
Тунисе, Египте, Сирии, первоначально в Ливии и других арабских странах. Эту
тенденцию морально и материально поддержали США, другие страны «Большой
Восьмерки» и «Большой Двадцатки» на своих саммитах.
Есть признаки того, что все больше
стран окажутся вовлеченными во всемирно-исторические эксперименты Льва
Толстого, Махатмы Ганди, Мартина Лютера Кинга и других творцов теории и
практики ненасилия.
Все вместе эти страны смогут составить
Интернационал ненасилия и миролюбия как альтернативу «Аль-Кайде» с ее «Темным
Интернетом» (см. раздел 2.1. Главы II).
Именно такие целенаправленные усилия
отечественных и зарубежных НКО-НПО, частных университетов и фондов (через
Интернет-мониторинги) смогут показать, насколько быстро и бесповоротно россияне
расстаются с национально-романтическими и даже героическими мифами о своей
«силовой истории».
Неуклонно снижается потенциал
«террора офисов» и «терроризма улиц», что крайне существенно для укрепления
международной и национальной
безопасности, развития традиционных и возникающих глобальных рынков.
Феноменология ненасилия и миролюбия становится реальным «щитом» граждан от
потенциального насилия «сверху» и «снизу».
Аргументация в формате феноменологии
ненасилия и миролюбия служит «серпом» по доводам «политиков-силовиков» и их
«ракетно-ядерных ястребов».
Пока же все критические подходы
властвующие «ястребы» называют «историческими фальсификациями» и угрожают судом
за научные дискуссии!
Но именно феноменология готова
разоблачать мифы «державников-силовиков» в интересах устойчивой и безопасной
модернизации России.
Проводники курса России на ненасилие
и миролюбие должны были бы прийти на помощь президенту Дмитрию Медведеву или
его преемнику в качестве чиновников, школьных учителей, преподавателей вузов и
т.п. Но ни тогда, ни после выборов 2011-2013 гг. президентская власть, со своей
стороны, не узаконила такое неформальное интеллектуальное обеспечение своего
курса на модернизацию. Но ей все же придется узаконить финансирование НКО-НПО
«белым» бизнесом.
Вот тогда-то планы модернизации России
и смогут получить материальное и людское обеспечение изнутри. Миролюбия и
станет идеей-гегемоном. Тогда отпадет необходимость и в «управляемой
демократии» методами «силовиков».
В итоге власти не будут обвинять
политическую оппозицию и всех «несогласных» в том, что они «шакалят» у
зарубежных фондов и правительств[14].
Феноменология
ненасилия и миролюбия становится важным инструментом международной политики.
Следовательно, без нее невозможна и модернизация России на принципах «мягкой
силы».
А также
возможна модернизация России и без президента Путина и его «вертикали власти».
Причем на той же «мягкой силе», что и в странах НАТО.
Это
завершение цитирования работы 2014 года. Предлагаю обсудить идеи миролюбия и
ненасилия России как вызов путинизму с его насилием, ненавистью и
«исключительностью» ракетно-ядерного «национального суверенитета».
Владимир
Луков
[1] Александр Янов «Спор о «вечном»
самодержавии: от Грозного до Путина» - https://snob.ru/profile/11778/print/136105.
[2] Одесский М.П., Фельдман Д.М. Целесообразность или
необходимость? Новый мир, 1989. № 11; Поэтика террора: А. Пушкин, Ф.
Достоевский. Андрей Белый. Б. Савинков, ОНС: Общественные науки и
современность. 1992. № 2; К работе Богданова А.А. Пять недель в ГПУ см.
предисловие и примечания М.П. Одесского, Д.М. Фельдмана , De visu.
1993. № 7; Выйти живым из строя: (Русская литература: поэтика болезни, здоровья
и труда), Дружба народов, 1994. № 3; Революция как идеологема: К истории
формирования, ОНС: Общественные науки и
современность. 1994. № 2; Террор как идеологема: К истории формирования, Там
же, 1994. № 5; 1995. № 1; Декабристы и террористический тезаурус, Литературное
обозрение. 1996. № 1. По материалам этих и других статей и книг читается курс
по истории и идеологии терроризма (в Российском государственном гуманитарном
университете и других ВУЗах).
[3] С 1602 года только один
испанец-иезуит Педро Клавер в Южной Америке крестил и обучил более 300000 рабов, используя методы, во многом опережающие
свое время: работу с переводчиками-носителями родного языка, знание племенных
структур, обучение на основе наглядных пособий – см. «Иезуиты как пионеры европейской цивилизации»
- http://nationalism.org/pioneer/HISTORY/great-wall-3-jesuit.htm. Сегодня иезуиты ведут работу в 112 странах мира, включая Россию, в основном средствами
«мягкой силы». Так, например, во время II-й мировой войны бельгийские иезуиты спасли большое количество
еврейских детей, пряча их в зданиях, принадлежащих ордену, и выдавая фиктивные
документы о крещении. А теперь современные иезуиты опираются на реальное
сочувствие и материальную помощь их ближних и дальних родственников. И один из
них в 2013 году стал Папой Римским Франциском.
[4] См. весьма аргументированную критику этого и других
подобных учебников – Сергей Соловьев «Идеологические мифы в современных
учебниках истории» - http://scepsis.ru/library/id_2712.html
.
[5] См. их совместную работу: «Поэтика
террора и новая административная реальность: очерки истории формирования. М.:
РГГУ, 1997, с. 8-63.
[6] См. о комплексном подходе к древнерусской истории -
http://www.drevnyaya.ru/.
[7] См. выступление «того» Путина, - https://www.youtube.com/watch?v=VtLa--bUVSo
- явно внешне и по интонациям непохожего на Путина-2018. Оно противоречило
идеям (конца 1980-1990-х гг.) демонтажа сталинизма при замене тысячелетней
модели государственности, основанной на насилии и мракобесии.
[8] Цит. по Знатнов А. В.
«Противление злу ненасилием или культура мира в старообрядческой книжности», в
сборнике «Румянцевские чтения: тезисы докладов и сообщений научно-практической
конференции «Книга и культура мира в России» (20-21 апреля 2000 г.)», М.:
Изд-во «Пашков дом», 2000, стр. 69-77.
[9] Антонов
А. В. «Старообрядчество и новое мышление», в сборнике «На пути к
свободе совести», М.: Прогресс, 1989, стр. 331-332.
[10] Панченко А. М.
Я эмигрировал в Древнюю Русь. Россия: история и культура. СПб., 2005
[12] С 1993 года в России действуют активисты таких НПО – см. Brief
information about Nonviolence International-NIS and CIS NGO Working Group on
Conflict Management and Prevention,
http://www.policy.hu/kamenshikov/ninis/english.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий